5. Ташкент. 1941 – 1943 гг.
Когда я называю по привычке
Моих друзей заветных имена,
Всегда на этой странной перекличке
Мне отвечает только тишина.
А.Ахматова
К сожалению, подробная информация о жизни Раневской
в Ташкенте найдена только в книге А.Щеглова «Раневская».
«Воспризведение всей книги или ее части запрещается
без письменного разрешения издателя» (предупреждение на первой странице).
Уважая авторские права, отсылаем тех, кому интересны бытовые подробности
этого периода жизни Раневской к книге Щеглова – стр.75-88.
Из книги Г.Скороходова «Разговоры с Раневской»:
«В.Ходасевич, всю жизнь связанная с театром,
опубликовала в «Новом мире» воспоминания. Между прочим, она пишет:
«Летом 1942 г. в Ташкенте «Республиканская комиссия
помощи эвакуированным детям» устроила в помещении Театра оперы и балета
концерт. Толстой написал для этого вечера очень смешной политический одноактный
скетч…»
Я прочел этот абзац Ф.Г. и спросил, что там было…
- Было очень-очень смешно, - сказала Ф.Г. – Алексей
Николаевич отлично знал быт киностудий – во время съемок его «Петра» он
не вылезал из «Ленфильма». Скетч, что он написал тогда, - пародия на киносъемку.
Действие разворачивалось в павильоне, где якобы снимался фильм из зарубежной
жизни. Скетч, по-моему, так и назывался – «Где-то в Берлине».
На бутафорскую крышу большого дома (самого дома,
как и водится в кино, никто не строил) выходила Таня Окуневская, тоскующая
героиня фильма, - красивая, глаз не отвести!.. Вспыхивали прожектора, режиссер
- Осип Абдулов - кричал магическое:
- Мотор!
Хлопала эта безумная хлопушка – ненавижу ее всеми
фибрами души! – и Таня пела, как ни странно, на мотив «Тучи над городом
стали»:
Вышла луна из-за тучки,
Жду я свиданья с тобой!..
И еще там подобную чепуху.
В это время появлялся Гитлер – Сережа Мартинсон,
- он шел на свидание с Окуневской. Завидев его, двое рабочих студии – плотники
в комбинезонах – их гениально изображали Соломон Михайлович Михоэлс и сам
Толстой, изображали без единой репетиции, на сплошной импровизации – угрожающе
двигались на него, сжав кулаки и молотки.
Гитлер-Мартинсон в страхе пускался наутек, режиссер
хватался за голову, орал:
- Стоп!
Съемка останавливалась, но стоило появиться Мартинсону,
все начиналось сначала.
- Ребята, - чуть не плача, просил Абдулов Михоэлса
и Толстого, - это не настоящий! Это артист, он зарплату получает нашими
советскими рублями, и у него карточка на хлеб и на крупу есть!
Начиналась съемка, снова пела Окуневская: «Вышла
луна из-за тучки!..»
Публика уже не могла слушать ее – покатывалась
от смеха. И снова на съемочную площадку пробирался Гитлер-Мартинсон, ища
уже обходные пути, но плотники, удивительно точно повторяя движения друг
друга, как заведенные устремлялись к нему, не в силах сдержать гнев. Режиссер
впадал в истерику, в сотый раз пытаясь объяснить, что Гитлер ненастоящий,
прибегая уже к самым абсурдным аргументам: «Его только вчера исключили
из комсомола!» Но после команды «мотор» все начиналось снова. Хохот в зале
стоял гомерический.
|
